Семен Альтов: «Как и наша жизнь, юмор разогнался, сметая любые табу»
Интервью Семена Альтова «Российской Газете» по случаю недавно вышедшей в нашем издательстве его новой книги «Классика жанра».
Петербургский писатель Семен Альтов пишет больше 40 лет, и шутит: "А что остается делать? Я не выпиливаю лобзиком, не собираю антиквариат, сижу и пишу. Говорят, у меня это получается". Нынешней осенью вышла книга Альтова "Классика жанра" — своего рода антология написанного за четыре десятилетия. Сверившись QR-кодами, мы встретились и поговорили о новой книге, об умирающих жанрах и современном юморе.
Семен Теодорович, вы редко выпускаете книги, разве что уже года три делаете своего рода "календари" с ироничными текстами на каждую неделю.
Семен Альтов: Да, это такая весточка, смотрите-ка, он еще пишет, а, значит, живой! Но настоящая книга последний раз была лет восемь назад. Ее оформлял известный петербургский художник Анатолий Белкин. На этот раз книгу оформила моя внучка Катя, по образованию она театральный художник-сценограф. Не знаю ощущения Кати, у меня давно нет трепета при виде собственного текста, напечатанного в книге. Не то, что 40 лет назад, когда меня впервые опубликовали в тоненьком сборнике. Я носился тогда с этими шестью страничками и был счастлив так, будто получил "Оскара".
Я только и умею, что писать — больше 40 лет этим занимаюсь, и что остается делать? Я не выпиливаю лобзиком, не собираю антиквариат, сижу и пишу. Говорят, у меня это получается…
А как насчет мемуаров? Своего личного "амаркорда"?
Семен Альтов: Это было бы путешествие по провалам моей памяти. Ночами обрывки воспоминаний во сне сплетаются в лихие сюжеты, но просыпаешься и сновидения тают, как следы детского дыхания на окне. Иногда снится коммунальная квартира моего детства, угол в конце коридора, где налетел на соседку, несущую таз с мастикой для пола, и я мгновенно стал весь оранжевым. Помню старую радиоточку — черный диск, издававший скрипучие звуки. Не забуду, как в городе появились первые иномарки, на которых потрясенные горожане считали своим долгом нацарапать отзыв гвоздем… Но стабильной памяти нет. Лица мелькают, но опознать никого не могу. Обидно! Жалею, что, когда работал с Аркадием Райкиным над спектаклем "Мир дому твоему", ничего не записал из его рассказов. Он был в преклонном возрасте, после двух инфарктов, которыми его наградила страна. Я поддерживал его на вечерних прогулках в районе Тверской. Аркадий Исаакович своим тихим голосом что-то рассказывал. Был бы я не идиотом, вернувшись в гостиницу, конечно, записал бы услышанное. А сегодня силюсь что-то припомнить, и — тишина!
Меня не тянет в прошлое, в воспоминания. Я, в основном, выдумщик, и не случайно стал пьесы писать. Закачиваю четвертую… нет, скорей, пятую… Четвертую вот-вот начнут репетировать в Петербурге. Во-первых, мне самому интересен процесс. Во-вторых, я чему-то в драматургии учусь. И в-третьих, ничто так не молодит, как то, когда занимаешься не своим делом. Слава богу, еда дома есть, до сих приглашают на выступления. Не так часто, как раньше, тем более, в репертуаре повсюду ковид. Так что сижу и пишу, в том числе пьесы. И это необходимая трудотерапия, учитывая возраст и что ждет каждого впереди. То, чем не пользуешься, оно отмирает. Особенно у мужчин. Я имею в виду мозг.
Уже по названию новой книги "Классика жанра" понятно, что в нее вошло избранное…
Семен Альтов: Да, отбирал то, что мне нравится самому и что, как мне кажется, по прошествии времени достойно прочтения. Я далеко не все читал со сцены, — есть вещи, которые лучше воспринимаются глазами, а не ушами. Главное, что объединяет подборку, — осмысленный юмор, там все про "что-то". Когда я начинал писать, Илья Суслов, редактор 16 полосы "клуба 12 стульев" в "Литературной газете" требовал: "Должно быть смешно, но непременно про "что-то"!
Вам никто не говорил, что некоторые ваши ироничные истории похожи на то, что пишет Вуди Аллен?
Семен Альтов: Как ни странно, говорили. Действительно, что-то перекликается. Хотя я в отличие от него не играю на саксофоне. У меня на полке все его книги. Глядя на них, я подумываю: а почему не перевести меня к ним обратно? Как говорят сегодня: "дать симметричный ответ". Юмор у меня ситуационный, сюжеты интернациональные, непереводимых метафор нет. Я помню, как во время гастролей Райкина в Венгрии читал рассказ "Геракл" в советском посольстве в Будапеште на приеме для венгерской общественности. Казалось бы, читать по-русски перед венграми — могло закончится международным скандалом. Но меня уговорили — мол, замечательный переводчик. Я читал медленно, надеясь, что венграм так будет понятнее. Переводчик тут же переводил каждую фразу. Сначала смеялись наши, потом венгры. Это был тот редкий случай, когда один и тот же текст имел двойной успех. Так что я переводим. Как и Вуди Аллен. [...]
